Джон мог не волноваться – запасами ксанакса в кармане рюкзака, приспособленном под аптечку, можно было успокоить целую бригаду истеричных девушек, а при желании и навеки упокоить, если, конечно, передозировка этого лекарства действительно смертельна. Впрочем, этот факт уже не имел значения, к большому облегчению искателя, предполагаемая истерика отменилась сама собой, пусть он и считал, что в данном случае спасенная девушка имеет полное право на выражение эмоций. Может быть, так было бы проще – потерпеть четверть часа возмущенные вопли и поток слез, а потом снова с относительно спокойной совестью поступать так, как считаешь нужным, чем вести задушевные разговоры, объясняя, что ты не маньяк и не насильник, и все только что произошедшее лишь вынужденная мера ради спасения их жизней.
Он вообще не хотел ни о чем говорить, нет, больше – сейчас ему не хотелось даже шевелиться. Все тело и даже мысли здесь, в относительной безопасности, после изматывающего забега по улицам мертвого города, Джон ощутил бесконечную усталость, навалившуюся на плечи тысячетонным грузом, парализовавшую даже мысли и эмоции, не говоря уже о мышцах, отвечающих ноющей болью на любое движение.
- Как хочешь. Не заставляю.
Остатки сил уходили на борьбу с желанием плюнуть на все и рухнуть – на стоящий рядом стул, на пол, куда угодно, только бы дать увлеченно мстящему за все сегодняшние издевательства телу вожделенный отдых. Казалось - почему бы и не сдаться, зачем истязать себя, но Джон неожиданно осознал, что гораздо больше ему не хочется показывать свою слабость.
«Чистой воды идиотизм, - подумал он. – Спектакль для одного зрителя. Глупость несусветная».
Он понимал, как это выглядит со стороны, но от него уже ничего не зависело, оставалось лишь следовать утвержденному кем-то сценарию – поэтому он стянул с себя куртку и без пояснений протянул ее явно мерзнущей девушке.
- Ни в коем случае, - теперь он смотрел ей прямо в глаза, спокойно, уверенно, как будто все происходящее не взволновало его, как впервые влюбленного подростка. – Никому не стоит особенно доверять, особенно тому, кого ты совсем не знаешь. Но у тебя нет выбора. В моей компании твои шансы пережить эту ночь и найти себе убежище на несколько последующих гораздо более реальны, чем в одиночестве. Если  хочешь, я могу пообещать, что не причиню тебе вреда.
Пожалуй, только теперь он понимал людей, столько внимания уделявших бессмысленной, казалось бы, болтовне. Некоторые слова должны быть произнесены вслух - фактически это ничего не меняет, сказать можно все что угодно, но уровень общей напряженности определенно снизился.
- Перекусим? – предложил Джон уже совсем другим тоном, решив, что спешить покидать временное убежище им пока не стоит, а раз так, можно немного восстановить силы, благо перед уходом из лагеря он захватил с собой достаточно припасов на случай, если придется задержаться.– Или может таблетку успокоительного сначала?
«За последние полчаса я сказал больше, чем за пару дней в лагере, - мысленно заметил он без особой радости. – Да я сегодня в ударе, черт побери».
.